Соображать приходилось быстро.

— Дорогая, создавай копии императора и его супруги и отправляй их кувыркаться, нас накрывай невидимостью.

— Я… попробую, — неуверенно пробормотала иллюзионистка, а я чуть не хлопнул себя по лбу. У неё же минус два ранга после свадьбы, а я ей задания раздаю…

«Я помогу! — услышал я голос сына. — Недолго».

Передавать жене ответ не пришлось, она всё и так почувствовала и принялась за работу.

Император растерянно переводил взгляд с копий в постели на меня, а за дверью спальни уже слышались лязг мечей, выкрики и стоны раненых. Я поставил на нас щит крови для надёжности, а затем, подумав, добавил и радужный щит сверху. Лучше перебдеть, чем недобдеть.

«Михаил Юрьевич, с востока к вам приближается кавалькада всадников, не меньше десяти человек. Ориентировочное время прибытия десять-пятнадцать минут. Задержать?»

«Нет».

По всадникам было два варианта: либо предатели, либо подмога… Я сильно сомневался, что второй вариант.

Отправив комарих за образцами крови, я цинично решал, стоит ли вмешиваться в чужой переворот. Один раз мы уже вмешались…

«Йорд, прикрывай Тэймэй с сыном, если что переноси в Хмарёво».

«Принято».

Идея только обретала свои очертания, но кровь уже взбурлила в жилах от предвкушения. Я обернулся к императору:

— Будешь должен. И одним лишь основанием рода не отделаешься.

Тот судорожно кивнул и на всякий случай совершил оборот, покрывшись жёсткой короткой шерстью, отрастив кошачий хвост и лапы с когтями и слегка озверев на лицо.

К этому моменту дверь в покои императора выбили, и первой вошла, судя по наряду, одна из жён или наложниц Тенбю. За ней ворвалось три снежных вихря, которые поразительно напомнили мне Кирану, сливающуюся со стихией, или каролийских барсов из моего родного мира.

Тэймэй не растерялась и даже отыграла от лица своих копий короткую схватку, где её тётя отбивалась веерами, а император схлестнулся в рукопашную с нападавшими, забрасывая тех атакующими артефактами. О существовании их иллюзионистке рассказал сам правитель, указав, где искать и как активировать. Вот только копии сильно проигрывали в скорости.

Пока лже-императора с зазнобой убивали, я получил кровь всадников из движущейся кавалькады и заодно сравнил её с кровью жены-предательницы, первой вошедшей в покои. И вот даже не удивился, что кровь оказалась родственной. Удивило не это, а род, которому она принадлежала. Род Аканезуми.

— Вот же упрямцы! Привыкли всё доводить до конца.

А тем временем трагедия смены власти перешла ко второму акту, когда тела убиенных возлежали на полу в растёкшихся лужах крови, а исполнители требовали закономерной расплаты, вернув себе человеческие тела.

Стоило вихрям улечься, как в комнате оказалось три мужчины в меховых безрукавках с длинными волосами, сплетёнными в косы. Они о чём-то яростно спорили с предательницей. Буквально следом в покои ворвался ещё один снежный вихрь, и, когда снежинки осели, мы с Тэймэй, не сговариваясь, воскликнули:

— Киртас⁈

Тот даже дёрнулся нервно, будто расслышал своё имя, но щит крови надёжно заглушал ещё и звуки.

— Вы ещё и убийцу знаете?

— Я ещё и заказчика знаю, — ответил я императору, размышляя, каким боком здесь оказались восьмиреченцы. В моей голове плохо сопоставлялись их моральные принципы с заказными убийствами.

Перебранка набирала обороты. В покоях появился ещё один человек, явно не из местных. Он-то и вёл переговоры с предательницей.

Император и вовсе стоял обескураженным, видя, как одна из его жён уговаривает исполнителей подождать, пока приедет её дядя и примет работу.

— Он был посредником и знал про убийство, — тихо комментировала мне Тэймэй разговор. — Аканезуми на подходе, он и будет платить.

Посредник отошёл к охотникам и принялся им что-то втолковывать, но Киртас был в ярости.

— Мы не убийцы! — послышался его тихий, но полный гнева голос.

— Да какая вам разница? Ну, не похищали они никого! Вы свои деньги отработали. Получите и исчезните!

Из огрызков фраз стало понятно, что Киртаса и его людей обманули, использовав втёмную. Ну хоть одной проблемой меньше. Можно не переживать, что приёмный отец сестры стал холоднокровным наёмным убийцей.

— Да сделайте же что-нибудь! — зашипел шёпотом японский император.

— Я и делаю, — улыбнулся я, — собираю информацию и дожидаюсь заказчика, чтобы одним махом искоренить гнездо заговорщиков. И уж простите, но в следующий раз рекомендую изменщиков убивать либо подводить под кровную клятву верности, а не торговать честью на аукционах.

Император заткнулся и принялся смиренно ожидать развязки. Я же обратился к Гемосу, случайно созданной мною форме жизни, подсаженной Аканезуми ещё в лечебнице в Москве:

«Готов устранить засранца?»

«Всегда готов, господин!»

«Тогда слушай, что нужно показать…» — и я принялся пересказывать признаки красной оспы, описанные чиновником в императорской канцелярии.

Князь Аканезуми гнал лошадей. Когда ему сказали, что нашли исполнителей для заказа, он тут же сорвался в дорогу. Пришлось объезжать крупные города из-за карантина, но это меньшее из зол, главное, что этих дикарей потом никто не хватится.

Прихватив с собой десяток самураев и одного незарегистрированного в империи русов мага смерти, Акио планировал подчистить концы за своими делами и спихнуть всё на небезызвестного графа, из-за которого его планы пошли прахом и обошлись в баснословные для рода двести миллионов золотом. Хвала Лесной Мыши, у императора хватало детей для занятия престола и для смещения засидевшегося на нём отца. Не вышло с одним, выйдет с другим.

Очень удачно случилась эпидемия красной оспы, как раз можно будет и Есихито упокоить, списав всё на заразу. Главное — удостовериться, что император мёртв. А уж это он хотел увидеть своими глазами.

Акио перешагнул через рассечённые трупы охраны Его Императорского Величества. Ворота имения были распахнуты стараниями племянницы Акио, упростив задачу нападавшим.

«Алая кровь на белоснежном снегу… символично. Об этом стоит написать хокку, списав всё на красную оспу», — успел подумать князь Аканезуми, поднимаясь по деревянным ступеням на второй этаж, где располагались покои императора.

За ним по пятам следовали маг смерти и самураи. Исполнителей оставлять в живых никак нельзя было.

В памяти оставались все свидетельства триумфа: выбитые двери осквернённой опочивальни, шёлковые расписные ширмы, колышущиеся от ветра из открытых окон, сбитые простыни на едва остывшем ложе и тела императора и его девятой жены, невидящим взором уставившиеся в деревянные балки потолка. Вокруг его политического врага растекалась лужа крови.

Акио не поленился самостоятельно проверить пульс у тел и после отдал приказ магу смерти:

— Перепроверь.

Тот склонился над телами в шаге от триумфа Акио и вдруг поднял на заказчика хмурый взгляд, раздвоившись.

Князь Аканезуми не успел запаниковать, у него побелело в глазах, желудок свело в болезненном спазме, и Акио вывернул скудный завтрак себе под ноги. Его бросило в жар.

— Воды-ы-ы, — прохрипел он, пытаясь нащупать за поясом универсальное противоядие.

В трясущиеся руки племянница вложила фарфоровую чашку и тут же с криком отпрянула от него.

— Что⁈ — не мог сфокусировать взгляд Акио, чтобы понять причину страха племянницы. — Что там?

— Оспа! Спаси и сохрани нас, Мышь Лесная! У него красная оспа!

Князь не успел возмутиться, что заразиться попросту не мог, как на его теле стали надуваться нарывы и тут же лопаться, разбрызгивая розовую сукровицу вокруг.

Самураи с ужасом смотрели на собственного господина. Закон предписывал убивать и сжигать всех заболевших, но клятва служения…

— Убей его! Я оплачу! — услышал он истеричный крик племянницы, прячущейся за спину пришлому магу смерти. Акио попытался поднять руки с чашкой и глотнуть воды, но сознание окончательно сдалось болезни. Уже падая, он заметил, как от мага смерти отделился сгусток чёрной магии и полетел ему в солнечное сплетение.