Инари обернулась и с гневной обиженной мордочкой принялась сверлить меня взглядом. Лапы её при этом оставались внутри пуповины, будто та разумная и не захотела отпускать воровку. Напротив, из пуповины тонкими иглами стал прорастать божественный металл, намереваясь впиться в тело незваной гостьи.

Магия Рассвета — хищница, способная выесть любого одарённого. Я был таким же хищником из-за владения магией крови. Но только у меня хватало силы воли не поддаваться вечному голоду, чего я никак не мог сказать о созданном ковчеге рода.

Иглы из адамантия замерли на расстоянии толщины человеческого волоса от тела богини.

— Ну же! Ну! Иди к мамочке! — уговаривала Инари божественный металл, и тот откликнулся. Правда, не так, как надеялась кицунэ. Иглы вошли в тело богини, а по серебристыми каналам в Инари ринулась лавиной магия Рассвета, разъедая и выжигая всё внутри.

— Нет! Куда⁈ — взвизгнула кицунэ, пытаясь вытащить руки, но не тут-то было. Ковчег выкачивал богиню, чуть ли не урча от удовольствия. Тогда она сменила тактику: — Я готова на всё что угодно, только освободи! Он же меня убивает!

— Знаю, — пожал я плечами. — Так же, как ты убивала Исико Инари и Тэймэй, вырывая дар иллюзий из её тела.

— Обычные человечки! Они не чета нам! — принялась льстить мне богиня. — Боги не убивают друг друга из-за смертных. Одумайся! Они лишь пыль, тлен, кормовая база. Умерли одни, придут на смену другие.

— Я не бог, а ты дважды пыталась убить моего сына. За всё в этой жизни нужно платить. Нужно было думать раньше.

Я наблюдал, как Инари выжигает инородной магией. Кицунэ выла и рыдала, а под конец и вовсе решила отгрызть себе лапы, лишь бы вырваться из смертельной ловушки.

«Вкусная! — послышалось от ковчега. — И сильная! А мы точно должны её убивать? Перспективная самка!»

«Точно! Не выпьешь ты, сверну шею я», — поставил я точку в этом вопросе.

«Экий ты кровожадный! Что ж тогда сам не выпил?»

«Это путь в никуда. Ещё не хватало стать зависимым от божественной крови!»

«Ну и зря! Вку-у-усно!» — промурлыкал ковчег, продолжая трапезу.

Тэймэй почувствовала это даже в другом мире. Инари умирала и пыталась тянуть силы из всех своих последователей, чтобы продлить себе последние мгновения жизни.

«Йорд, ты можешь перенести меня к мужу?» — почему-то Тэймэй была абсолютно уверена, что агония богини иллюзий — дело рук Михаила.

«Могу, но там условно „опасно“, — ответил защитник. — В случае грозящей опасности вы будете перенесены в безопасное место».

'Как скажешь, — согласилась со всеми условиями Тэймэй, лишь бы увидеть умирающие глаза той, кому верила беззаветно и кого также люто теперь ненавидела.

Как ни странно, но Йорд перенёс иллюзионистку на крышу Башни крови, где у самого накопителя корчилась богиня Инари, скулящая от боли и отгрызающая себе лапы. Тэймэй столь кровавая сцена даже не покоробила. После того, как иллюзионистка держала в руках отрубленную голову матери, она хотела лишь одного — мести. И муж предоставил ей такую возможность.

— Помоги мне! — донесся до Тэймэй приказ богини.

Иллюзионистка расфокусировала взгляд и побрела в сторону Инари словно была не в себе. Раскачиваясь из стороны в сторону, Тэймэй держала ладонь на рукояти родового княжеского меча.

«Верь мне. Мне это нужно! — попросила иллюзионистка мужа по кровной связи. — Веди себя так, будто меня здесь нет».

Пока Вишнёвая Кицунэ торговалась с мужем, тот был глыбой непоколебимости и безразличия. Сама же Тэймэй безэмоциональной куклой шла к своей мести шаг за шагом.

Когда до цели оставалось меньше полуметра, пришёл ещё один приказ от богини:

— Убей его!

Одна лапа кицунэ уже валялась рядом, кровь хлестала из искалеченной конечности, но богиня не сдавалась.

Чего стоило Тэймэй удержать безразличное выражение лица, знают только боги. Но когда она взглянула в паникующие глаза богини, то испытала ни с чем не сравнимое удовольствие. Ещё большее удовольствие она испытала, когда родовой княжеский меч отделил голову Инари от тела, и та с глухим стуком упала на каменные плиты, заливая всё вокруг кровью.

— Богиня умерла! Да здравствует новый бог! — переиначила Тэймэй когда-то услышанную от мужа фразу и опустилась на одно колено перед Михаилом с мечом на вытянутых руках.

Глава 3

— С ума сошла? — я принялся поднимать жену, стоящую передо мной на одном колене, словно перед сюзереном. При этом животик из-под кимоно уже стал заметно выпирать. — Ещё божественного геморроя мне не хватало. Хотел бы стать кем-то подобным, улетел бы на Летающем острове.

— Ты не понимаешь… — Тэймэй смотрела на меня полными слёз глазами. — Ты не поймешь…

Руки её дрожали, она разом побледнела и затряслась.

— Да объясни ты толком? Что не так⁈

Только что я чувствовал через кровную связь чуть ли не оргазменное удовольствие жены от свершившейся мести, а теперь в её душе царил такой раздрай, будто я её, как минимум, предал, а, как максимум, даже не знаю, ел младенцев на завтрак?

— Ты не понимаешь… Смерть богини — это не только месть… Это крах моего рода в иерархии семей империи.

— Боги, а это здесь при чём? Вы стали менее родовитыми? Или менее одарёнными? У вас рога на лбу выросли? Что⁈

— Имперское дворянство делится на две категории: старое божественное и новое имперское. Старое — это древние роды, с сильными божественными покровителями и уникальными родовыми дарами. Такие роды жаждет получить себе на службу любая власть любой страны при любой династии. Род Инари был именно таким. А новое дворянство… это получение герба за заслуги перед империей, но без божественных покровителей. К таким относятся… — Тэймэй покачала головой, — … признают, но считают более низшего сорта что ли… Род Инари одномоментно из старой аристократии перешёл в разряд новой. Утрата божественного покровительства — это… это даже не сравнить ни с чем. Боги просто так не отворачиваются от рода. Причина должна быть более, чем веская.

«Ещё бы, кто же от кормушки будет отказываться», — подумал я, но вслух ответил другое:

— По-моему, смерть — очень даже веская причина.

— Тебе всё шуточки, а мне не до смеха.

— Дорогая, если убийство богини несло для вашего рода такие репутационные потери, то напомню, голову от тела ей отделила ты. Я, признаться, и сам планировал сделать то же самое, но я-то был не в курсе таких последствий, да и ты не предупреждала. Так что поздновато горевать, ты не находишь? И, в конце концов, я даже не представляю, как в твою голову пришла мысль о моём покровительстве.

Жена тяжело вздохнула, признавая мою правоту, но не спешила вставать с колена.

— Ты имеешь вторую ипостась. Твоя сила запредельна по меркам нашего мира. Ты дважды умирал, но Река Времени не властна над тобой. Ты управляешь адамантием. У кого мне просить покровительства, как не у собственного мужа? Так или иначе, но для своих людей ты делаешь всё и даже больше. Для нас всех ты уже давно перешагнул планку божественности.

— Я правильно понимаю, вопрос престижа рода визуально определяется только перстнем?

Тэймэй кивнула.

«Комаро, ты можешь взять под опеку ещё один род?» — обратился я к покровителю.

«Какой?» — живо отозвался бог.

«Род моей жены».

«Извини, но нет. Во-первых, род, сознательно отказавшийся от покровительства бога, не возьмёт ни один другой бог, это грозит войной, а, во-вторых, у нас тоже есть распределённые зоны влияния, и в Японскую империю я не сунусь. А что у них разногласия так далеко зашли?»

«Да, дальше некуда, — честно признался я, но тут же уточнил у Комаро: — А чисто теоретически, если бы нашёлся такой суицидник, который бы дал своё покровительство опальному роду, то смену покровителя бы признали в империи?»

«Если это не повлечёт за собой войну двух богов и развал страны, то почему нет? На моей памяти случилось нечто похожее, но тогда род передали добровольно из рук в руки. Обстоятельства не разглашали, но на самом роде и его статусе это никак не сказалось. Как были аристократами, так и остались. Только гравировка на перстне главы рода изменилась, и дары родовые другие стали».